Про квенты на игры.

[yarrow]

Квенты, то бишь истории персонажей, это то, из чего мы играем. Всегда относился к этой части подготовки очень трепетно. И на Вархаммер, как на главный выезд прошедшего сезона (ну теперь-то я понимаю что главным он не был), была написана командная квента. Я не удивлен, что на полигоне она не сыграла - мы не были в состоянии играть. Из за адовой подготовки сил хватало на какие-то механические действия. Да и сама игра получилась, как это не печально фестивальной.

Но это не мешает мне поделиться классной историей персонажей, которую мы придумывали вместе. Буду выкладывать по кускам. Итак, история Черного Отряда Рыцарей Ульрика.

Часть I

Это был конец жаркого месяца Зоммерзейт, на смену которому пришел не менее жаркий Воргхейм. Шел 2500 год, рубеж столетий. Город Мидденхейм жил своей неповторимой, яркой жизнью. Лавочники нахваливали свой холодный шнапс, благородные дамы сняли пышные накидки, подбитые мехом, и теперь показывались на людях в платьях, от которых у стражников, и без того дурных от жары, ум заходил за разум.

Гунтер, ученик мага, брел среди прохожих, и внимательно оглядывался по сторонам. Вокруг кипела, бурлила, словно варево в котле, её величество жизнь, с которой юный мужчина был знаком только понаслышке. Редко ему удавалось выбраться из пыльных книгохранилищ и лабораторий учителя на свежий воздух, и теперь он с наслаждением откинул капюшон и подставлял свое бледное лицо жаркому солнцу.

Он остановился рядом с плацем Храма Ульрика, и через забор, подобно прочим праздным зевакам смотрел на тренировки, проходившие на плацу.

На этот раз тренировки были необычными: на плацу стояли и разминались трое юношей и одна девочка. Послушник показался на дальней стороне плаца, он вел лошадей. Едва послушник подошел, как юноши вскочили на коней и помчались к снарядам. Девочка со страхом наблюдала за своими, видимо, братьями. Послушник улыбнулся ей, и что-то сказав, показал на коня. Она рассмеялась в ответ и кое-как вскарабкалась в седло. Послушник сначала вел её коня под уздцы шагом, а после побежал рядом, и скакун перешел на рысь. Девочка повизгивала и норовила упасть то в одну, то в другую сторону.

Гунтер был словно вампир, питающийся не чужой кровью, а чужой жизнью. Он,ничего не замечая, зашел в храм Шалли и побрел к себе. У Храма Ульрика он в надежде остановился, но тренировка была закончена и плац пустовал. Следующий месяц, спокойным и жарким летом, он еще не раз отпрашивался у учителя в храм Шалли, а сам часами любовался конными тренировками. Девчушка стала заметно увереннее держаться в седле, и один раз под вечер на пустом плацу он даже застал, как какой-то старый воин, шутки ради, учил её работать двуручным молотом.

Никто из них и не подозревал тогда, какие непростые, злые времена, настанут для них совсем скоро.

* * *

Осенью 2500 года на Юге Империи появились бистмены. Несметные полчища повалили с гор, пробирались по ущельям, и вырезали селения и небольшие города.

Лагерь союзных войск стоял на холме и вокруг него, из командного пункта генерала Лихтенберга просматривалось все будущее поле боя. Что бы увидел случайный зритель, окажись он там? Дым от костров, уходящий в небо, ровные ряды белых имперских шатров с черными крестами и орлами на них, пестрые бретонские шатры чуть поодаль, желтая, полусгнившая трава и туман.

У одного из костров орудовал послушник Ордена Ульрика, Вольфганг. Он уже разлил сырную похлебку своим братьям из ордена, и теперь деловито подкладывал дрова. Вдруг его взгляд остановился на молодом человеке, выглядевшем чуть помладше его самого. Он был бос, рука его сжимала древко копья, которое наконечником волочилось по земле, на нем была изгрызенная ржавчиной чешуйчатая броня, а на голове красовался старинный побитый шлем, явно превосходивший голову по размеру. Парень еле переставлял ноги.

- Эй, брат, ты чего угрюмый такой? Скоро бой! Приободрись! - крикнул Вольфганг.

Парень угрюмо взглянул на Вольфганга, и, помедлив, ответил тихим голосом:

- Все одно не помру. Меня с отрядом в Арьергард отправили. Вчера ночью наш сержант дал драпу. Сегодня приходил какой-то сердитый толстый швайн, и сказал, что по нашему отряду начат судебный процесс. А я уже три дня не ел.

Для Вольфганга сам факт того, что воин Империи может быть голодным, уже являлся таким шоком, что дальнейший разговор был бессмысленными. Он подбежал к парню, схватил его, и усадил у костра. Через несколько минут солдат уже деловито расправлялся с остатками похлебки в котле, а Вольфганг сидел чуть поодаль и во все глаза смотрел на него.

Внезапно раздался звук нескольких боевых горнов, который, впрочем, быстро захлебнулся. Отдалённые крики «тревога» казались чем-то невероятным – врага ждали только завтра, однако на лицах окружающих людей все сильнее проступало понимание. Дисциплинированные рыцари Ульрика во главе с Реем, не суетясь, поставили тарелки на стол, встали, и уже, черезсекунд двадцать, быстрой рысью пронеслись по лагерю мимо испуганных ребят, ловко маневрируя между пехотой.

Вольфганг стал готовиться к бою, он расчищал пространство, валил столы на землю и стаскивал в один ряд, чтобы создать что-то вроде «забора», а парень с копьем стоял и, сыто ухмыляясь, молча прислушивался к звукам боя. Внезапно шатер, стоявший перед ними, рухнул, они увидели двух зверолюдей. Это были два крупных бистмена с бычьими головами, ростом около двух метров, один из них сжимал в лапах топор, другой – дубину.

Парень с копьем опомнился первым, видимо сказывалась польза изнурительных армейских учений. Он ударил копьем одной из тварей в живот, прежде чем она поняла, что происходит, и спокойным шагом отступил за поваленный стол. Вольфганг, никогда не дравшийся в одиночку, да еще и пешим, кинулся на второго зверолюда, и с размаху ударил его тесаком в бедро. В левой руке послушник держал деревянную крышку от котла и прикрывался ей, словно щитом. Столь пустячная рана не могла убить порождение темных сил, и бистмен размахнувшись дубиной нанес чудовищный удар в импровизированный щит. Крышка разлетелась в дребезги, и Вольфганг с поломанной рукой припал на одно колено.

Оскалившись, зверолюд занес дубину над поверженным послушником, но в это время из его груди показался наконечник копья. Тварь лихо крутанулась, вырывая копье из рук новобранца, и ударила его дубиной по голове. Парень со стоном осел на траву. Этот момент дал Вольфгангу время собраться, и он, сделав шаг вперед, ударил тесаком по ногам чудовища. Бистмен, издав дикий рев, рухнул на землю и забился в конвульсиях. Вольфганг кое-как подполз к окровавленному парню и стянул с его головы мятый шлем.

-Постой, не умирай, помощь уже близко! – крикнул послушник, - Скажи, хоть, как тебя зовут?

-Балдри, о светлейший рыцарь Вкусной Еды – пошутил тот и потерял сознание.

Месяц спустя, Вольфганг был посвящен в Рыцари Ульрика и вступил в Черный Отряд. А спустя два месяца Балдри принял послушничество.

Часть II

Девятого Ярдрунга 2502 года в Мидденхейм пришло известие о том, что огромная армия зеленокожих перевалила через Серые Горы. Удар врага застал людей врасплох, и Империя не успела подготовиться к войне. Орки перекрыли все южные тракты, а небольшие отряды, раз за разом пробующие на зуб Мариенбург, полностью парализовали судоходство.

К тому же зима в Империи выдалась на редкость суровой, погубив большинство зимнего корма, голодающие в лесах хищники, начали с удвоенной силой истреблять поголовье оленей, лосей и кроликов. В страну медленно, но ощутимо вползал голод. Словно удав, он сжимал свои кольца вокруг городов, жители которых ютились у печей надеясь согреться и деля одну буханку хлеба на семью в день.
Месяц спустя дела пошли совсем плохо: орки взяли штурмом Хельмгарт, и закрепились в нем. Крепость содержала огромное количество припасов, и теперь зеленокожие получили хорошую, теплую, сытую базу, с которой могли совершать рейды на дальние рубежи, близкие к Альтдорфу.

В то же время главнокомандующий имперской армией Курт Хельборг стал стягивать войска к Альтдорфу, готовясь к весенней кампании. Изначально план был прост: дождаться пока растают снега и пехота сможет пройти, а потом ударить всеми силами по оркам и зажать их между авангардом Хельборга и крепостью Хельмгарт. Но с падением твердыни все изменилось: зеленокожие жгли деревни, и вскоре стало понятно, что если не ударить сейчас, то города могут остаться и вовсе без провизии, производимой деревнями. И тогда ощутимый, но не смертельный голод увеличится до драконовых размеров, и в полгода сотрет большую часть Империи с лица материка.

Тогда решено было сделать ставку на тяжелую конницу, которая сможет довольно быстро преодолеть снега, и если не отбить крепость, то хотя бы измотать орков, и не дать их рейдам углубляться в земли Империи. Множество рыцарских орденов откликнулось на зов главнокомандующего, и орден Белого Волка в том числе. Мидденхейм направил в Альтдорф сборную солянку из разных отрядов. От Черного Отряда пошли комтур Рей, знаменосец Гертруда, рыцари: Адалвальф, Берхард, Стефан, Филипп, Готтард, Кристоф, Вольфганг и послушник Балдри, отправленный с ними чтобы помогать им в пути.

Читателю будет интересно узнать коротко о каждом из них.

Комтур Рей – зубр разных битв во всех уголках Империи, титан в стальных доспехах. Пожилой, но не старый, крепкий словно древний дуб, он вырос в семье кузнеца, и сам попросился в орден едва ему исполнилось четырнадцать. Он всегда слушал подчиненных и умел найти самую хорошую идею, родившуюся в ком-либо из рыцарей и поддержать ее.

Гертруда – сирота, выросшая в храме Шалли, и почитавшая ее, пока ей не исполнилось восемнадцать. Именно тогда отряд зверолюдов напал на одинокий лесной храм и устроил в нем кровавую бойню. Проповедующие мир и любовь служители Шалли даже не пытались защищаться. Девочке чудом удалось выжить. Верно говорят – вера, как костыль для некоторых людей. В минуты после нападения Гертруда обрела для себя новый костыль. В виде молота.

Адалвальф и Стефан были неразлучны. Старший и младший брат одного из баронов Севера, впавшего в немилость Императора. Барон был казнен, но так как Император справедлив и мудр, детям его он решил дать будущее, которое никогда не дал бы им отец - пьяница и разбойник. Их отдали в Храм Ульрика, где они росли. Всегда улыбчивые, отзывчивые, добрые, они никогда не унывали. Шутки и побасенки, веселые баллады и поучительные сказания можно было услышать от них. Однако мало кто знал их настолько хорошо, чтобы за солнечной улыбкой и насмешками увидеть глубокую, древнюю горечь и скорбь по своему отцу.

Берхард был глубоким стариком, и никто не знал, как он попал в орден и стал рыцарем. Знали лишь, что на этого ворчливого вояку можно положиться всегда. Он был очень исполнителен, совсем не горделив, однако всякий раз на его лице отражалась боль, когда он видел нарушение дисциплины. Являясь живым воплощением порядка, он не воспринимал и с трудом прощал младшим братьям и сестрам их ветреность и бесшабашность.

Филипп в мирской жизни был менестрелем. Однажды, когда обезумев от голода, он украл кошелек у одного из бандитов в Мидденхейме именно Берхард вступился за бродячего артиста и прогнал бандита прочь. Он отвел Филиппа в Храм Ульрика и дал ему сухую одежду, кров и еду. Встав с первыми лучами солнца, раньше чем кто бы то ни было в Храме, Филипп обнаружил себя под статуей Волка у фонтана. Солнце отражалось от изваяния и создавало вокруг него серебряный ореол. И тогда Филипп услышал голос Его. Никто не знал, о чем Ульрик беседовал с ним, но музыкант попросил принять его в послушники тем же утром.

Готтард был уроженцем Альтдорфа. Родители выкинули его на помойку сразу после рождения. Одна из подпольных группировок столицы подобрала его и выкормила. В свои неполные десять лет он служил шестеркой одному из преступных главарей, которого звали Штырь. Однако он провалил задание – ограбить дом богатой старухи. Его рука не поднялась перерезать ей горло во сне, и Штырь стукнув его по голове дубинкой отправил тело мальчика под пирс. К счастью, его спасла жена рыбака, проплывавшая ниже по реке, в чьи сети он угодил. Она отвезла его в свой дом, и выходила мальчика. Так как они были очень бедны, Марианна (так ее звали) не могла уговорить мужа оставить себе ребенка. Однако муж ее по той поре собирался в Мидденхейм на ежегодную ярмарку, туда он взял Готтарда и отдал его в Храм Ульрика.

Кристоф же был из рода потомственных колдунов. Мальчик умел повелевать ветрами магии, а родители, видя желание Кристофа воевать не стали противиться его воле. Удивительный, пытливый ум Кристофа совмещал в себе видение магии и истинную, чистую веру в Ульрика. Он хотел быть полезным, и стал им со временем. Потрясающий землю боевым криком, испепеляющий врагов магическим огнем, он был страшным противникам для врагов Империи. Даже орки и бистмены, обитавшие в Драквальде, обладая лишь зачатками ума, знали его имя и боялись его. Больше всех Кристоф был дружен с юным Вольфгангом. Они могли дни напролет сидеть в караулке, разговаривая обо всем и не о чем. В таверне, во время празднеств, Кристоф никогда не уходил из таверны с женщиной, если Вольфгангу не улыбнулась удача, и он не находил себе девушки на ночь. На поле боя Кристоф обладая большим рассудком не лез на рожон, но всегда вовремя прикрывал спину младшего друга, когда того требовали обстоятельства.

Орден Белого Волка примкнул к другим рыцарским орденам, и конная лавина двинулась из Альтдорфа. В пути Вольфганг и Балдри успели познакомиться с Рыцарями Пылающего Солнца, которые, однако, настолько были помешаны на тактике и стратегии, что часто их рассуждения, как казалось Волкам, отдавали трусостью. Среди прочих были Орден пантеры, в котором они обнаружили сильный разлад среди его братьев. Весь отряд смеялся над одним из послушников, Густавом, просто за его происхождение. Особенно, похвалялись два брата-рыцаря, по фамилии которых Вольфганг опознал в них отпрысков генерала Лихтенберга, и не могли не подивиться, насколько далеко яблоки упали от яблони. В действительное восхищение их привели конные боевые жрецы Сигмара – вот в ком ощущалась вера, готовность отстоять ее, отвага и мудрость.

В середине весны кавалерия достигла ущелья, где стояла крепость Хельмгарт. Едва она показалась на горизонте, конная лавина радостно взревела. Курт Хельборг велел разбить лагерь в открытом поле, чтобы напугать орков численностью. На следующий день планировалась разведка и контррейды против зеленокожих. Вечером рыцари тянули жребий, кто пойдет завтра на перехват вражеского набега. Вытянули Рей, Адалвальф и Стефан. Пока остальные возмущались, послушники орденов и слуги, привезенные с собой, накрыли столы, и начался скромный пир по случаю удачного начала кампании.

Ночью Балдри проснулся от воя рогов и криков ужаса. Он вскочил на ноги и кое-как растолкал сонного Вольфганга. Кристоф уже был на ногах и застегивал на себе доспех. Как только эти трое, спавшие в одном шатре, вышли из него, их глазам предстала ужасающая картина. Они стояли недалеко от края лагеря, и видели, как в неясном свете факелов и костров, мелькают темно-зеленые тени, как из клыкастых глоток раздается рык, и полотно шатров режут криво скованные клинки. Сонных, усталых, ничего не понимающих людей поднимают на копья, клыками рвут им глотки, а центр лагеря только начинает просыпаться и понимать что случилось.

Мимо Вольфганга, Балдри и Кристофа пронеслись Рей, Адавальф и Стефан, успевшие собраться раньше, так как спали в доспехах. Маневрируя между шатрами, они ка нож масло срезали часть передней линии атакующих, отбросив орков назад, и вернулись на позиции. За это время подъехала остальная часть отряда, и привела трех коней с собой. Балдри впервые готовился воевать конным, нервничал, и от этого слишком сильно потянул уздечку на себя. Его кобыла, всхрапнув, рванула вперед, и Рей понял, что время для наставлений упущено, Волки не бросают своих.

С громким криком рыцари бросились на помощь послушнику, и вот, клин Черного Отряда входит в тело вражеской армии. Балдри было завяз в особо плотном скоплении врагов, но подъехавший сзади Бернхард уколол кобылу послушника в круп, и клин продолжил свое движение. Сделав полукруг, клин вернулся. Рей быстро пересчитал Отряд, понял, что потерянных нет, и, приказав Гертруде поднять знамя, погнал Волков на второй заход. Через три захода рыцари поняли, что строй орков стал слишком плотным и в первые ряды твари догадались выставить копейщиков. Кони больше не помогут, но и половина вражеской армии разгромлена. Рядом с волками спешивались Пантеры, которые закончили свою последнюю конную атаку, а меж тем Рыцари Пылающего Солнца и Сигмариты, распевая священные гимны, уже подошли вплотную к врагу. Черный Отряд идет в бой за ними. Сшибка! Треск щитов, тяжелые мечи и молоты опускались на головы оркам, кривые ковыряла зеленокожих калечили бойцов. Повсюду были кровь, оскаленные морды тварей и крики ярости на лицах людей.

С звучным пением трубы во фланг оркам зашел, неведомо как оказавшийся там, главнокомандующий Хельборг, окруженный рыцарями Белого Волка из других отрядов. Итог битвы был предрешен, оставалось дожать злобных тварей, заставить их убегать.

Внезапно, Вольфганг увидел в отблесках горящего шатра, как два рыцаря пантеры бегут к лесу, а за ними несется около десятка орков. Он кинулся им наперерез, и, размахнувшись молотом, влетел во фланг врага, проломив одну клыкастую голову. Отряд зеленокожих повернулся к новому противнику, и стал окружать и теснить его. Вольфганг, окруженный со всех сторон, уже предчувствовал скорую смерть, когда за спиной полыхнуло, и голос Кристофа ободряюще крикнул «Мидденхейм!» . Кристоф опять прикрыл его в нужное время. Вольфганг с упоением крошил врагов, и вот, наконец, последний орк упал к его ногам. Вольфганг закричал «Победа! Ульрик, слава тебе! Кристоф! Мы победили! Кристоф!», но повернувшись, он увидел брата, который лежал на земле с рассеченым черепом. Удар, который был предназначен Вольфгангу, Кристоф принял на себя. Пошел дождь, и пламя стало опадать. Они выиграли войну за одну ночь, но какой ценой?

На следующий день, после похорон Кристофа, все были подавлены. Гертруда, пылкая натура которой не давала ей молчать, а уныние превращала в гнев, крикнула Балдри: «А ты! Идиот! Какого черта, не умея управиться с сонной кобылой, ты лезешь в бой?» Но Рей успокаивающе ответил за него «Это не было недоразумение. Это была смелость и отвага, так почитаемая нашим Господином. За одно это он уже заслужил быть рыцарем». И Рей подмигнул послушнику. А на память об этой битве Вольфганг до сих пор носит татуировку на своей спине. На татуировке изображен Кристоф в латах, и надпись под ней гласит «Rygg mot Rygg», что в переводе с древнего языка тевтогенов означает «Спиной к спине».

UPD: выложил вторую часть

запись создана: 09.12.2013 в 16:25